Внутри меня - миллионы галактик, которых не было. Глаза мои - хамелеоны, настроенные на небо... (с)
потом отредактирую, сделав списком, подчеркнув названия и проставлю тегиPRELUDE II
Мои стихи - туманный сон.
Он оставляет впечатление...
Пусть даже мне неясен он, -
Он пробуждает вдохновение...
О люди, дети мелких смут,
Ваш Бог - действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не поймут, -
Его почувствуют, не думая...
1909
СОНЕТ
Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.
Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.
И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете
Печальный взор ее, направленный в окно.
Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.
Август 1908
МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЕГИЯ
Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.
И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день - и было скучно,
Как все, что только не во сне.
1909
В ПАРКЕ ПЛАКАЛА ДЕВОЧКА
Всеволоду Светланову
В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты, папочка,
У хорошенькой ласточки переломлена лапочка -
Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю..."
И отец призадумался, потрясённый минутою,
И простил все грядущие и капризы, и шалости
Милой маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.
1910
СТАНСЫ
Счастье жизни - в искрах алых,
В просветленьях мимолётных,
В грёзах ярких, но бесплотных,
И в твоих глазах усталых.
Горе - в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья горе.
1907
ТЫ ВЫШЛА В САД ...
Ты вышла в сад, и ты идёшь по саду,
И будешь ты до вечера в саду.
Я чувствую жестокую досаду,
Что я с тобой по саду не иду.
О, этот сад! Он за морскою далью...
Он за морскою далью, этот сад...
Твои глаза, налитые печалью,
Ни в чьи глаза - я знаю - не глядят.
Я вижу твой, как мой ты видишь берег,
Но - заколдованы на берегах -
Ты не придёшь кормить моих форелек,
А я понежиться в твоих цветах.
Что море нам! Нас разделяют люди
И не враги, а что страшней - друзья,
Но будет день - с тобой вдвоём мы будем,
Затем, что нам не быть вдвоём нельзя!
1930
КАРЕТКА КУРТИЗАНКИ
Каретка куртизанки, в коричневую лошадь,
По хвойному откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить, -
Блюстителем здоровья назначен юный паж.
Кудрявым музыкантам предложено исполнить
Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр!
Удастся ль душу дамы восторженно омолнить
Курортному оркестру из мелодичных цитр?
Цилиндры солнцевеют, причёсанные лоско
И дамьи туалеты пригодны для витрин.
Смеётся куртизанка. Ей вторит солнце броско.
Как хорошо в буфете пить "крем-де-мандарин"!
За чем же дело встало? - к буфету, черный кучер!
Гарсон, сымпровизируй блестящий файв-о-клок...
Каретка куртизанки опять все круче, круче,
И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер прилёг...
1911
В ПЯТИ ВЕРСТАХ ПО ПОЛОТНУ
Весело, весело сердцу! Звонко, душа, освирелься!
Прогрохотал искромётно и эластично экспресс.
Я загорелся восторгом! Я загляделся на рельсы!
Дама в окне улыбалась, дама смотрела на лес.
Ручкой меня целовала. Поздно! Но как же тут "раньше"?
Эти глаза ... вы - фиалки! Эти глаза... вы - огни!
Солнце, закатное солнце! Твой дирижабль оранжев!
Сяду в него - повинуйся - поезд любви обгони!
Кто и куда? - Не ответит. Если и хочет, не может.
И не догнать, и не встретить. Грёза - сердечная моль.
Все, что находит - теряет сердце мое ... Боже, боже!
Призрачный промельк экспресса дал мне чаруйную боль.
май 1912
* * *
Позовите меня, - я прочту вам себя,
Я прочту вам себя, как никто не прочтёт.
Как никто не прочтёт, даже нежно любя,
Даже нежно любя... Но причем здесь почёт!
Вы поймете тогда, как я мал и велик,
Вдохновенье мое вы поймёте тогда...
Кто не слышал меня, тот меня не постиг,
Никогда-никогда, никогда-никогда!
РЕСКРИПТ КОРОЛЯ
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи -
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим - любовь и песнопенья! -
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе, настолько убеждён,
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе - порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королём поэтов -
Да будет подданным светло!
1918
УВЕРТЮРА
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
Январь 1915. Петроград.
ИГОРЬ-СЕВЕРЯНИН
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нём толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.
Фокстрот, кинематограф и лото -
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?
Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлёт в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя
Над всею первенствующей планетой...
Он - в каждой песне им от сердца спетой,
Иронизирующее дитя.
1926
В ДЕРЕВУШКЕ У МОРЯ
В деревушке у моря, где фокстрота не танцуют,
Где политику гонят из домов своих метлой,
Где целуют не часто, но зато когда целуют,
В поцелуях бывают всей нетронутой душой;
В деревушке у моря, где избушка небольшая
Столько чувства вмещает, где - прекрасному сродни -
В город с тайной опаской и презреньем наезжая
По делам неотложным, проклинаешь эти дни;
В деревушке у моря, где на выписку журнала
Отдают сбереженья грамотные рыбаки
И которая гневно кабаки свои изгнала,
Потому что с природой не соседят кабаки;
В деревушке у моря, утопающей весною
В незабвенной сирени, аромат чей несравним, -
Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною,
Я живу, радый морю, гордый выбором своим!
1927
Поэза VILLA MON REPOS **
Мясо наелось мяса, мясо наелось спаржи,
Мясо наелось рыбы и налилось вином.
И, расплатившись с мясом, в полумясном экипаже
Вдруг покатилось к мясу в шляпе с большим пером.
Мясо ласкало мясо, и отдавалось мясу,
И сотворяло мясо по прописям земным.
Мясо болело, гнило и превращалось в массу
Смрадного разложенья, свойственного мясным.
** VILLA MON REPOS - убежище моего покоя (фр.)
1921. Ревель.
НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ СОН
Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слёзы капали. И вился русый локон.
И больше ничего мой сон не содержал...
Но, потрясённый им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревоженно дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока...
1927
ОТЛИЧНОЙ ОТ ДРУГИХ
Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзывание из объятья.
Ты не красишь лица, не сгущаешь бровей
И волос не стрижёшь в жертву моде.
Для тебя есть Смирнов, но и есть соловей,
Кто его заменяет в природе.
Ты способна и в сахаре выискать "соль",
Фразу - в только намёкнутом слове...
Ты в Ахматовой ценишь бессменную боль,
Стилистический шарм в Гумилёве.
Для тебя, для гурманки стиха, острота
Сологубовского триолета,
И, что Блока не поцеловала в уста,
Ты шестое печалишься лето.
А в глазах оздоравливающих твоих -
Ветер с моря и поле ржаное.
Ты совсем не похожа на женщин других,
Потому мне и стала женою.
1927
КАК ХОРОШО...
Как хорошо, что вспыхнут снова эти
Цветы в полях под небом голубым!
Как хорошо, что ты живёшь на свете
И красишь мир присутствием своим!
Как хорошо, что в общем вешнем шуме
Милей всего твой голос голубой,
Что, умирая, я ещё не умер
И перед смертью встретился с тобой!
1928
В ПУТИ
Иду, и с каждым шагом рьяней
Верста к версте - к звену звено.
Кто я ? Я - Игорь Северянин,
Чьё имя смело, как вино!
И в горле спазмы упоенья,
И волоса на голове
Приходят в дивное движенье,
Как было некогда в Москве...
Там были церкви златоглавы
И души хрупотней стекла.
Там жизнь моя в расцвете славы,
В расцвете славы жизнь текла.
Вспенённая и золотая!
Он горек, мутный твой отстой.
И , сам себе себя читая,
Версту глотаю за верстой!
1928
КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ
В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут - уже стихают грозы
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы
Моей страной мне брошенные в гроб!
1925
ПРИМИТИВА
Я слишком далеко зашел,
Полушутя, полусерьёзно...
Опомниться еще не поздно:
Недаром я тебя нашёл.
Всё на поэзию валить -
Ах, значит ли всегда быть правым?
И с помышлением лукавым
Тебя мне можно ль заслужить?
Я жил все годы как-нибудь,
Как приходилось, без отчёта...
Я тяготился, от чего-то
Себя стараясь обмануть.
Халатность это или лень -
Я не задумывался много
И, положась на милость Бога,
Всё верил в поворотный день.
Я знал, что ты ко мне придешь
С твоим лицом, с твоей душою,
И наглумишься надо мною
За всю мою былую ложь.
Сначала будет грусть и тишь,
И боль, и стыд в душе поэта.
Потом я "обновлюсь". За это
Ты праведно меня простишь. 1915
ПОЭЗА О ЛЮДЯХ
Разве можно быть долго знакомым с людьми?
И хотелось бы, да невозможно! -
Всё в людских отношеньях тревожно:
То подумай не так, то не эдак пойми!..
Я к чужому всегда подходил всей душой:
Откровенно, порывно, надежно.
И кончалось всегда неизбежно
Это тем, что чужим оставался чужой.
Если малый собрат мне утонченно льстит,
Затаённо его презираю.
Но несноснее группа вторая :
Наносящих, по тупости, много обид.
И обижен-то я не на них: с них-то что
И спросить, большей частью ничтожных?!
Я терзаюсь в сомнениях ложных:
Разуверить в себе их не может никто!
И останется каждый по-своему прав,
Для меня безвозвратно потерян.
Я людей не бегу, но уверен,
Что с людьми не встречаются, их не теряв...
1915
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Ты влилась в мою жизнь, точно струйка Токая
В оскобляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: "Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!" В уста ль
Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: "Вот ты какая:
Вся такая, как надо!" - нельзя.
18 апреля 1940 (Нарва-Йыесуу)
Мои стихи - туманный сон.
Он оставляет впечатление...
Пусть даже мне неясен он, -
Он пробуждает вдохновение...
О люди, дети мелких смут,
Ваш Бог - действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не поймут, -
Его почувствуют, не думая...
1909
СОНЕТ
Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.
Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.
И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете
Печальный взор ее, направленный в окно.
Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.
Август 1908
МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЕГИЯ
Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.
И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день - и было скучно,
Как все, что только не во сне.
1909
В ПАРКЕ ПЛАКАЛА ДЕВОЧКА
Всеволоду Светланову
В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты, папочка,
У хорошенькой ласточки переломлена лапочка -
Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю..."
И отец призадумался, потрясённый минутою,
И простил все грядущие и капризы, и шалости
Милой маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.
1910
СТАНСЫ
Счастье жизни - в искрах алых,
В просветленьях мимолётных,
В грёзах ярких, но бесплотных,
И в твоих глазах усталых.
Горе - в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья горе.
1907
ТЫ ВЫШЛА В САД ...
Ты вышла в сад, и ты идёшь по саду,
И будешь ты до вечера в саду.
Я чувствую жестокую досаду,
Что я с тобой по саду не иду.
О, этот сад! Он за морскою далью...
Он за морскою далью, этот сад...
Твои глаза, налитые печалью,
Ни в чьи глаза - я знаю - не глядят.
Я вижу твой, как мой ты видишь берег,
Но - заколдованы на берегах -
Ты не придёшь кормить моих форелек,
А я понежиться в твоих цветах.
Что море нам! Нас разделяют люди
И не враги, а что страшней - друзья,
Но будет день - с тобой вдвоём мы будем,
Затем, что нам не быть вдвоём нельзя!
1930
КАРЕТКА КУРТИЗАНКИ
Каретка куртизанки, в коричневую лошадь,
По хвойному откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить, -
Блюстителем здоровья назначен юный паж.
Кудрявым музыкантам предложено исполнить
Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр!
Удастся ль душу дамы восторженно омолнить
Курортному оркестру из мелодичных цитр?
Цилиндры солнцевеют, причёсанные лоско
И дамьи туалеты пригодны для витрин.
Смеётся куртизанка. Ей вторит солнце броско.
Как хорошо в буфете пить "крем-де-мандарин"!
За чем же дело встало? - к буфету, черный кучер!
Гарсон, сымпровизируй блестящий файв-о-клок...
Каретка куртизанки опять все круче, круче,
И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер прилёг...
1911
В ПЯТИ ВЕРСТАХ ПО ПОЛОТНУ
Весело, весело сердцу! Звонко, душа, освирелься!
Прогрохотал искромётно и эластично экспресс.
Я загорелся восторгом! Я загляделся на рельсы!
Дама в окне улыбалась, дама смотрела на лес.
Ручкой меня целовала. Поздно! Но как же тут "раньше"?
Эти глаза ... вы - фиалки! Эти глаза... вы - огни!
Солнце, закатное солнце! Твой дирижабль оранжев!
Сяду в него - повинуйся - поезд любви обгони!
Кто и куда? - Не ответит. Если и хочет, не может.
И не догнать, и не встретить. Грёза - сердечная моль.
Все, что находит - теряет сердце мое ... Боже, боже!
Призрачный промельк экспресса дал мне чаруйную боль.
май 1912
* * *
Позовите меня, - я прочту вам себя,
Я прочту вам себя, как никто не прочтёт.
Как никто не прочтёт, даже нежно любя,
Даже нежно любя... Но причем здесь почёт!
Вы поймете тогда, как я мал и велик,
Вдохновенье мое вы поймёте тогда...
Кто не слышал меня, тот меня не постиг,
Никогда-никогда, никогда-никогда!
РЕСКРИПТ КОРОЛЯ
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи -
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим - любовь и песнопенья! -
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе, настолько убеждён,
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе - порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королём поэтов -
Да будет подданным светло!
1918
УВЕРТЮРА
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
Январь 1915. Петроград.
ИГОРЬ-СЕВЕРЯНИН
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нём толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.
Фокстрот, кинематограф и лото -
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?
Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлёт в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя
Над всею первенствующей планетой...
Он - в каждой песне им от сердца спетой,
Иронизирующее дитя.
1926
В ДЕРЕВУШКЕ У МОРЯ
В деревушке у моря, где фокстрота не танцуют,
Где политику гонят из домов своих метлой,
Где целуют не часто, но зато когда целуют,
В поцелуях бывают всей нетронутой душой;
В деревушке у моря, где избушка небольшая
Столько чувства вмещает, где - прекрасному сродни -
В город с тайной опаской и презреньем наезжая
По делам неотложным, проклинаешь эти дни;
В деревушке у моря, где на выписку журнала
Отдают сбереженья грамотные рыбаки
И которая гневно кабаки свои изгнала,
Потому что с природой не соседят кабаки;
В деревушке у моря, утопающей весною
В незабвенной сирени, аромат чей несравним, -
Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною,
Я живу, радый морю, гордый выбором своим!
1927
Поэза VILLA MON REPOS **
Мясо наелось мяса, мясо наелось спаржи,
Мясо наелось рыбы и налилось вином.
И, расплатившись с мясом, в полумясном экипаже
Вдруг покатилось к мясу в шляпе с большим пером.
Мясо ласкало мясо, и отдавалось мясу,
И сотворяло мясо по прописям земным.
Мясо болело, гнило и превращалось в массу
Смрадного разложенья, свойственного мясным.
** VILLA MON REPOS - убежище моего покоя (фр.)
1921. Ревель.
НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ СОН
Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слёзы капали. И вился русый локон.
И больше ничего мой сон не содержал...
Но, потрясённый им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревоженно дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока...
1927
ОТЛИЧНОЙ ОТ ДРУГИХ
Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзывание из объятья.
Ты не красишь лица, не сгущаешь бровей
И волос не стрижёшь в жертву моде.
Для тебя есть Смирнов, но и есть соловей,
Кто его заменяет в природе.
Ты способна и в сахаре выискать "соль",
Фразу - в только намёкнутом слове...
Ты в Ахматовой ценишь бессменную боль,
Стилистический шарм в Гумилёве.
Для тебя, для гурманки стиха, острота
Сологубовского триолета,
И, что Блока не поцеловала в уста,
Ты шестое печалишься лето.
А в глазах оздоравливающих твоих -
Ветер с моря и поле ржаное.
Ты совсем не похожа на женщин других,
Потому мне и стала женою.
1927
КАК ХОРОШО...
Как хорошо, что вспыхнут снова эти
Цветы в полях под небом голубым!
Как хорошо, что ты живёшь на свете
И красишь мир присутствием своим!
Как хорошо, что в общем вешнем шуме
Милей всего твой голос голубой,
Что, умирая, я ещё не умер
И перед смертью встретился с тобой!
1928
В ПУТИ
Иду, и с каждым шагом рьяней
Верста к версте - к звену звено.
Кто я ? Я - Игорь Северянин,
Чьё имя смело, как вино!
И в горле спазмы упоенья,
И волоса на голове
Приходят в дивное движенье,
Как было некогда в Москве...
Там были церкви златоглавы
И души хрупотней стекла.
Там жизнь моя в расцвете славы,
В расцвете славы жизнь текла.
Вспенённая и золотая!
Он горек, мутный твой отстой.
И , сам себе себя читая,
Версту глотаю за верстой!
1928
КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ
В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут - уже стихают грозы
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы
Моей страной мне брошенные в гроб!
1925
ПРИМИТИВА
Я слишком далеко зашел,
Полушутя, полусерьёзно...
Опомниться еще не поздно:
Недаром я тебя нашёл.
Всё на поэзию валить -
Ах, значит ли всегда быть правым?
И с помышлением лукавым
Тебя мне можно ль заслужить?
Я жил все годы как-нибудь,
Как приходилось, без отчёта...
Я тяготился, от чего-то
Себя стараясь обмануть.
Халатность это или лень -
Я не задумывался много
И, положась на милость Бога,
Всё верил в поворотный день.
Я знал, что ты ко мне придешь
С твоим лицом, с твоей душою,
И наглумишься надо мною
За всю мою былую ложь.
Сначала будет грусть и тишь,
И боль, и стыд в душе поэта.
Потом я "обновлюсь". За это
Ты праведно меня простишь. 1915
ПОЭЗА О ЛЮДЯХ
Разве можно быть долго знакомым с людьми?
И хотелось бы, да невозможно! -
Всё в людских отношеньях тревожно:
То подумай не так, то не эдак пойми!..
Я к чужому всегда подходил всей душой:
Откровенно, порывно, надежно.
И кончалось всегда неизбежно
Это тем, что чужим оставался чужой.
Если малый собрат мне утонченно льстит,
Затаённо его презираю.
Но несноснее группа вторая :
Наносящих, по тупости, много обид.
И обижен-то я не на них: с них-то что
И спросить, большей частью ничтожных?!
Я терзаюсь в сомнениях ложных:
Разуверить в себе их не может никто!
И останется каждый по-своему прав,
Для меня безвозвратно потерян.
Я людей не бегу, но уверен,
Что с людьми не встречаются, их не теряв...
1915
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Ты влилась в мою жизнь, точно струйка Токая
В оскобляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: "Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!" В уста ль
Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: "Вот ты какая:
Вся такая, как надо!" - нельзя.
18 апреля 1940 (Нарва-Йыесуу)
@темы: стихушка, литература, а я - ваш фанат